Ты умещаешь вечность в интервале сочтённых дней. Я вымещаю ярость на тех, кто с тобой вразброд.

Каждый кричал, что нет в мире таких друзей, мы с тобой доказали
– всё точно наоборот.

Годы пройдут как кот, чёрный как тёмный лорд. Дни пролетят быстрее, как только моргнёшь им в след.

Но каждый из нас готов взять и решить сканворд, сотканный из вопросов наших с тобой бесед.

Да, идеала нет.
Мы спорим, ведём войну.
Из мухи порою вытаскиваем слона.

Ты – влюбчивый сердцеед.
Я та, что идёт ко дну.

Ты ангел в своей плоти,
Я – Божия Сатана.

Но мы всё равно идём по связанному пути, на свет, что увидев раз, забыть невозможно впредь.

Ты учишь меня любить и свет для других нести, а я научу тебя открыто на мир смотреть.

Однажды в мире затерялся странник,
не нужный никому – он так считал.
О нём никто не вспоминал годами,
искать его никто не начинал.

Однажды в мире поднялась тревога, несчастных дней обрушился период.
И из толпы воскрикнул
громко кто-то, что знает
странника, который знает выход,

Что подчиняются ему все катастрофы, а неприятности проходят стороной.
И вспомнил каждый
странного пройдоху,
и каждый захотел его домой.

И длились поиски по миру
подле века,
Кто-то манил его
на сладости и лаской.

Кто-то ловушки укрывал под снегом,
И обещал нашедшему богатство.

А странник,
не спешил обратно к людям.
Он и не прятался
и сам не шёл на встречу.

Обманщиков он вёл
не тем маршрутом,
в момент,
как возле хутора заметит.

И неужели столько лет он, вправду,
Не видел города и не видал людей?

Но тем, кто искренне к нему
через ухабы спешил
за помощью –
была открыта дверь.

И до сих пор он прячется по миру,
минуя катастрофы и ненастья.

Так же и мы с тобой,
как стаял снег,
ступили

в ловушки.
и не дошли до
истинного счастья.

Представь, что однажды, проснувшись утром ты будешь совсем один, а прошлую жизнь ты не вспомнишь, будто кто-то нажал delete. (случайно)

Ты забудешь о том, что всю жизнь проработал судьёй, и как многие, наживался на горе. Ах, и да. Ты не вспомнишь, как встретил её — дитя, что святым оказалась прибоем.

Ты не вспомнишь, как был абсолютно зол, словно стадом черти в тебя вселялись. Ноги сами вели тебя в этот священный дом, где ты падал в колени к той, что тебя спасала.

Твоё тело спустилось на улицу, не узнавая мест, и конечно, ты в суете начинаешь злиться. И ты чувствуешь, с гневом в тебе прорастает бес, что устроил всё это, чтобы тобой нажиться.

Всё со временем возвращается на места, и приходится начинать отдавать долги. Ты продул, дорогой, отпустив это ангельское дитя, и теперь ты не знаешь с чертями куда пойти.

Кто спасёт тебя? Если сам ты спасал не тех. Если клятву свою предавал бессменно. Знаешь что.. я верну тебе память о ней, чтобы помнил продажным вердиктам цену.

И спустя много лет, ты научишься снова жить. И найдёшь новый дом, куда черти с тобой не ступят. Но её никакому другому ангелу не затмить, никакой шум прибоя го‌лоса не заглушит.

Так что.. да. Ты сойдёшь с ума, либо черти сведут тебя, либо воспоминания. Что же будет в конце? Психбольница, а может быть и тюрьма. Может встреча, а может быть и прощание.

А теперь просыпайся. Вспоминай, что это были видения, и скорее спеши в её дом на колени падать. Она станет прибоем твоим и твоим спасением, но лишь в случае, если ты вновь не пойдёшь за стадом.

Она подстригается под каре в знак своего протеста. Она бы набила на правом бедре «здесь для меня нет места» и пусть ей совсем не кажется, что жизнь её рушит планы. Она просто хочет нравиться тем, кто её обманет.

Она не читает книжек и знает совсем немного. Но фразы, давно изжитые, мелькают в её монологах. Они ей роднее мата, любых оскорбительных слов.. и ими плюются как ядом лишь те, кто понять не готов.

Пускай, совершенно не важно, какие в спине ножи. Она всё черкает бумагу словами из полной глуши. Она совершенно не злится, ответит молчанием на спор, ведь если она подчинится, каков же поднимется вздор, какие же вспыхнут обиды на кроткую злобу её. Скорее, берите эгиду и прячьтесь, пока не сожрёт.

Она понижает голос, пускает наружу сущность, которую мучал голод, которая хочет кушать. Она совершенно не злится, ответив молчанием на спор. Ведь мало ли, что случится, кого она выпустит вновь.

Она промолчит о чувствах, когда задевают душу. Она не творец иллюзий. Она их способна рушить. Ей чуждо любить кого-то, ей чуждо любое общество. Она объявляет моду на полное одиночество.

Она зацветёт в мае, как ласковая сирень. Друзьям разольёт чаю, а в чашку себе портвейн. Она улыбнётся с грустью в последние числа апреля. И в этот же миг отпустит, всех тех, кто в неё не верил, всех тех, кто с оскалом волчьим смеялся заведомо в спину. Она их отпустит, молча, на май бегунок передвинув. И календарный лист с меткой «Апрель» вырвет. Если устанешь жить – новую жизнь планируй. Выбери месяц, неделю, день или год поначалу. Налей себе в чашку эля, друзей позови на чай. И присмотрись получше, и заново изучай. И как, наконец, изучишь – всё начинай сначала.

Она зацвела в мае. И ты зацветёшь тоже. В доме её нет чая, в спальне пустое ложе, в сердце зажили раны, разум – пустой и ясный. Она обрела мироздание, в котором ей не угаснуть. А позже, она проснётся в пятнадцатых числах апреля. Нальёт себе чашку чая. Друзьям подольёт портвейна.

Не будет смотреть на лица, не станет искать подвоха. Но май всё равно случится пьянящим последним вздохом.

Снова прыжок во тьму. Очередной побег. Мне это ни к чему, но уже много лет есть у меня потребность, тяга к нечистой силе. Я повышаю смертность всех твоих чувств фальшивых. Я не даю пощады и умертвляю храбро счастье, любовь, отраду. Я – визави из Ада. Я не жалею слабых и не кичусь за сильных. Если куда-то надо тебе – отключу будильник и наколдую дождь, когда по прогнозу солнце. Запомни, твой в спину нож однажды с моим сочтётся.

И мой нож влетит не в спину. Он раскромсает душу. Ты вызвала чертовщину, что в корне тебя разрушит. Ты перешла дорогу самому чистому злу. Таких было очень много, что душу чернили мою. И пусть это ни к чему. Но я всё равно бесстрастно прыгаю в темноту, которая мне подвластна.

И да, я бездушный чёрт, во всей своей подлинной сути. Но как человек, что давно уже мёртв – скажу «это сделали люди»

Ты хочешь мне пожаловаться,
Как надоели люди, нося́щие маски?

Ты думаешь, что все они лицемерные?

А может просто хватит на всех
смотреть с опаскою,

Покажи, что такое искренность,
стань примером.

Маски – это барьеры,
как ты не понимаешь?

Спасающие от пуль, оберегающие от боли.

Скрываются все,
но никто никогда не признает,

Что он давно играет посторонние роли.

Я бы хотела моралью закончить строчки,

Заклинать вам «собой быть»,
но я не стану.

Иногда даже к лучшему -
- менять свой облик,

Но и от этого появляются раны.

Останьтесь просто за всеми масками -
– человеком.

И не кричите вокруг,
что кругом одни лицемеры.

Это всего лишь ещё одна
разновидность побега

От самого себя и врагов.
страх доверия.

Я не завожу друзей. Никогда.
В моей жизни есть только знакомые.
Они не принесут мне никакого вреда,
А их попытки меня разозлить практически невесомые.

Как только знакомый
становится мне дороже,
Я уже наперёд ожидаю плохой исход.
Настороженно ходят даже
мурашки по коже.
И кажется, скоро закончится кислород.

Мне страшно, действительно страшно кого-то пускать поближе.
Я платила не раз за
возможность иметь друзей.

Кто-то просто исчез,
кто-то сильно обижен,

Ну, а с кем-то ждало́ раздоро́жье путей.

С кем-то прощалась спокойно,
Знала, что нужно уйти.
Иначе нам будет больно,
Вместе, в дальнейшем пути.

Кому-то была благодарна,
Кому-то благодарна сейчас.
О ком-то я даже бездарно,
Писала в своих стихах.

И всё же с меня хватило
терять самых близких людей.
И как уже не крути, но
У меня больше нет друзей.

Знаешь, прошла словно тысяча лет.
С момента, когда я осталась одна.
И каждой звезды я ищу тёплый свет,
Но каждая ночь беспросветно темна.

За тысячу лет - я забыла себя.
Не видно во тьме ни дорог, ни пути.
Ты просто пропал. Ты исчез, ну а я..
Я даже не знаю, куда мне идти.

Куда мне идти, где твой след мне искать.
И если найду, то увижу ль во тьме?
И будешь ли ты, скажи, меня ждать?
Узнаешь меня? Иль не помнишь уже?

• • • • • • • • •

Быть может и тьма рассосётся к весне,
И звёзд наконец я увижу сияние.
И тысячу лет, что прошла как во сне,
Заменят минуты с тобою прощания.

Ему говорили о том,
что он должен быть грубым.

Он должен быть тем, кем родился,
кого воспитали.

А он представлял её алые, мягкие губы.

А он утопал в своём горе,
в своей же печали.

---

Его мир другим был.
Опасным, и чуждый всем чувствам.

Влюблённых и вовсе считали пропавшими, насмерть сжигали.

И все в его мире подобны
безчувственным куклам.

Запрет на любовь - одно из
незыблимых и негласных правил.

---

Он был искуситель, но был искушённый душой человеческой.

И вместо сарказма, и мыслей опасных, шептал ей слова о любви.

Он был красотой её глаз, её взгляда
навек изувеченный.

А он был одной лишь её красотой
и душой уязвим.

---

Но как бы там ни было. Им суждено быть не вместе, а порознь.

Скрыть чувства свои от других невозможно, поверьте.

Его повели на костёр
ровно в воскресный полдень

Вот так умирают в том мире
влюблённые черти.

Знаете, я так влюбилась в лето.
В его прекрасный, жаркий, яркий нрав.
И мне безумно важно, как поэту,
Вам описать свою любовь в своих стихах.

Представьте, вы идёте в лёгком платье,
Которое слегка волнует ветер.
И солнце будто тёплое объятие,
Вам греет душу, как никто на свете.

И по траве шагая босиком,
Вы рвёте одуванчиков цветы.
И ночью, над бушующим костром,
На шпажках жарите еды.

И тело ваше омывает тёплая вода
На речке, в море. Да не важно впрочем.
Мне жаль, что лето длится не всегда,
И что из всех времён оно короче.

В том месте, где по кругу стоят менгиры,
В том месте, где поют по утрам стихиры,
В том месте я буду стоять полвека,
И трепетно ждать своего человека.

В том месте, где солнце почти не садится,
В том месте, ручей по утрам, где струится.
Построю в том месте обитель из веток,
Считая минуты, ожидать силуэт твой.

В том месте с тобою во сне повенчались.
С тобой наяву в этом месте прощались.
То место осталось моим наказанием,
В том месте молю о последнем свидании.

Тут я каталась на тарзанке,
Вот в этих я была домах.
А на вот этой вот полянке,
Сидела я всегда в слезах.

Бывало скроюсь, отовсюду,
Сбегу, чтобы никто не видел.
И думала - всегда здесь буду,
Если вдруг кто-нибудь обидит.

Проходит время очень быстро.
Тарзанки нет, дома́ чужие.
А на полянке от обиды,
Теперь лишь камыши сырые.

Всё заросло, но мне не грустно.
В домах других уже бываю,
Вместо тарзанок, я искусно,
Качусь по местному трамваю.

Полянка стала лишь красивей,
А плакать - я уже большая.
Но если надо очень сильно,
То слёз своих я не скрываю.

Пускай все видят. Каждый плачет,
Как сильно он бы ни скрывал.
Себя никто не одурачит,
Меня когда-то на полянке,
соседский мальчик увидал.

Тебе нравится запах дыма
И смотреть на огонь в камине.
Тебе нравится думать о важном,
Не показывать виду, что страшно.

Тебе нравится дождь по у́тру,
Кто встаёт по утрам - тот мудрый.
А я сплю как всегда до обеда,
Сколько было об этом бесед, да.

Мы с тобой как луна и солнце,
Ты полна кучей светлых эмоций,
Я наполнен лишь мраком и тенью,
И ещё беспробудною ленью.

Мне понять иногда тебя сложно,
Ты сама своей жизни художник.
Ты так видишь, тебя не обманешь,
Ты мне нравишься, ты это знаешь.

Моя любовь к тебе больше чем вселенная,
Больше чем миллиарды планет и звёзд.
И никто тебя так не любит, наверное,
По крайней мере всерьёз.

Говорят, в космосе нет притяжения,
Но даже там, для меня ты словно магнит.
Не ругай меня за мои суждения,
Разве я виноват, что сердце
при виде одной тебя, так сильно стучит?

И какой ни была б необъятна вселенная,
С чёрными дырами, с миллиардами звёзд. Тебя никто так не любит, наверное. По крайней мере всерьёз.

Она разрушила себя.
Сломала и уничтожила.
Приковала к железным цепям.
Её больше ничто не тревожило.

Она больше не плакала по ночам,
Да и днями уже не рыдала в ванной.
И не верила больше чужим слезам,
Не казалась как раньше она спонтанной.

Всё рассчитывала до мелочей,
Не терпела чужих оправданий и слёз.
И когда находилась под сотней ножей,
Не придавала им значения всерьёз.

Её больше ничто не тревожило,
Приковала к железным цепям.
Она сломала и уничтожила,
И разрушила себя к чертям.

Я люблю наблюдать из окон
За машинами рвущими прочь,
За природой, тропинкой далёкой
Непонятной куда приведёт.

Наблюдать, как на ближних деревьях
Птица кормит своих птенцов
А в каких-то соседких семьях
Вряд-ли это произойдёт.

Я могу просидеть часами,
просто глупо смотря в окно.
Но скажите, вот даже вы сами.
Вам на это не всё равно?

Вы хотите увидеть прекрасный,
И наполненный смыслом стих.
Чтож, читаете это напрасно,
Это самый простой из них.

Скажи мне, слова твои что-то значат?
И стоит ли верить мне им безотказно.
Или спектакль давно был твой начат,
А я лишь сейчас поняла, как ужасна
В театре игра одного актёра,
Который бессовестно, безобразно,
Увы, просто мною не был допонят.
А может сюда я совсем непричастна..?

Скажи, для чего ты играл, старался,
Была ли у этого цель и смысл?
Наверное, ты глубоко ошибался,
Предполагая, что у тебя это вышло.

Спектакль окончен, антракт, тайм-аут,
Апофеоз твоему спектаклю.
Я бы ещё посмотрела, знаешь,
Да только терпенье моё иссякло.

Ты же знаешь, что жизнь не сказка,
Как мы думали это будет.
Есть у каждого принца маска,
Поиграет, потом забудет.

А принцесс в этом мире много,
Только в каждой своё богатство.
Если девушка - недотрога,
Знай, внутри она так опасна..

Королевство - твой дом и дворик,
Где играла с детьми по-соседству.
Королевством быть может и коврик,
И у тех, кто не видел детства.

Жизнь не сказка, здесь нет тех принцев,
Что спасали б тебя из башен.
Здесь у каждого есть свой принцип,
Доллар, рубль. Не замок важен.

Не важна уже честь и сила,
Только ум, не нужна отвага.
Всё, что в сказках когда-то было –
– от реальности лишь полшага.

А он одинокий странник.
А он ничего не ищет.
Утром он встанет ранним,
И ходит по улицам, свищет.

Свистит он на всю округу,
Ругают его кто попало.
Не рады его досугу,
И били его не мало.

Но что ему те побои?
Когда есть душа больная.
Пусть тело его хромое,
Он сам про себя всё знает.

Он был на войне героем.
А стал он простым сумасшедшим
И ходит утрами, воет.
В мире, давно отцветшем.

Любовь не коварна,
Мы сами невольно
Влюбляемся в тех,
Кто нам делает больно.

Кривые зеркала искажают наше тело,
А резкие слова так сильно ранят душу.
Сначала говорила, жизнь твою разрушу,
А после – 'Ты прости, я не хотела'.

И всё, что в жизни от тебя осталось
Лишь боль, печаль и скрытые обиды.
Как долго сущность же твоя скрывалась,
Ты --- на вершине Ма́слоу - пирамиды.

Тебя заботили так мало отношения,
Не придавала ты словам моим значения.
И в этом всём искал свои ошибки я,
Казалось, жизнь моя, на грани бытия.

Но разве б смог винить тебя одну ЛИ́ШЬ?
Ведь сам тебя любил, просил остаться.
Хоть, знал, что суждено давно расстаться,
Надеялся, меня ты пощадишь.

А я сижу и думаю..
У камина закутанно в плед.
Любишь ты или нет?
Что-то себе надумаю..
Думаешь, я угрюмая?
Ворчишь.. Не готов твой обед.

На улице снег намёл,
И холодно, всё же.. зима.
А я от тебя без ума,
Ты снова ко мне забрёл.

Ты знаешь, я жду тебя.
Не трезвым, угрюмым, грязным,
Таким постоянно разным..
Как солнышка лучик ясным,
Душу свою скребя.

Не знаю, ценишь ли это..
Быть может, я это зря..
Но надеждой душа согрета,
Что любишь ты всё же меня.

История такой любви
Случиться очень редко может.
Когда сердечко что-то гложет,
И ток струится по крови́.

Когда всё то, что было важно,
Казалось правильным и верным.
Становится таким продажным,
Таким ненужным и мизе́рным.

Тогда семьи своей законы
Теряют правильность и смысл,
Когда в душе твоей гормоны,
Когда одна о нём лишь мысль.

Когда бежишь венчаться с милым,
И всё стремишься сделать в тайне.
Когда преграды все осилив –
– Вы муж с женой. Необычайно.

Когда не важно, пусть мир против,
Хватает взглядов вам друг друга.
Хватает взгляда вам напротив,
И слова два. Супруг, Супруга.

Когда по глупости, решаешь,
Что больше милую не свидишь.
Себя ты ядом отравляешь,
Себя ты яро ненавидишь.

Когда она увидев глупость,
Себе же в грудь вонзает нож,
Себе позволив эту грубость,
Всё ждёт, когда её спасёшь.

Но смерть настигнет вас обоих.
Любовь не сможет защитить
Двух до смерти слепых влюблённых.
Ей смерть, увы, не победить.

Я как-то шёл по улице угрюмой.
Давно всё потеряло яркий цвет.
Цвета на свете есть, ты не подумай,
Но фонари не дарят людям свет.

И солнце кажется каким-то тусклым,
И небо будто серое пятно.
Гроза приходит по два раза в сутки,
И кажется, что людям всё равно.

Я как-то шёл по улице угрюмой.
Забыто яркий свидев силуэт.
Не испугался, нет, ты не подумай.
Я увидал надежды ясный свет.

Я побежал навстречу, что есть сила,
Боялся, что собьюсь с пути.
Боялся, что тот образ не найти,
И что мой пульс почти остановило.

Боялся, думал бредил, усмехался.
Я столько лет не видел жизнь в цвету́.
Сказать по правде, я заволновался.
Я думал, что совсем с ума сойду.

Я очень близок, там, за поворотом,
Меня ждёт то, что так меня влекло.
Я завернул. А там ждало́ стекло.
Всё это было странным эпизодом.
Я долго думал, почему оно?

Сначала был совсем в недоумении,
Потом я злился, весь мой путь за зря.
Потом смотрел в стекла я отражение,
Смотрел, и видел самого себя.

В цветах, в одежде ярко - красной.
Штаны в небесно - голубом.
Я понял, что искал напрасно.
Весь свет во мне, во мне одном.

Я стану маяком в бескрайнем море,
Я стану берегом, твоим причалом.
Пока ты спишь, я буду на дозоре,
Щитом я стану и твоим кинжалом.

Я буду, если пригодится, солнцем.
Тебе я стану освещать твой путь.
И если скажешь мне, что ты сдаёшься,
Отвечу я, 'осталось ведь чуть-чуть.'

Звездой тебе я стану путеводной,
Я стану компасом, и словно феникс,
Я за тебя пожертвую собой,
Хоть сотни раз, без капельки сомнений.

А я лечу с ледяной горы,
Мчась на саня́х по склону.
Как же много здесь детворы,
На саня́х, покоряющей горы.

Я лечу, я лечу вперёд!
Вниз лечу, не боясь упасть.
Наконец мой пришёл черёд,
И эмоций бушующих страсть.

Жалко только, что эта забава,
Только в детстве имеет успех.
Жизни радостей видел не мало,
Только эта прекрасней всех.

Я стояла у сада с цветами,
Любовалась их хрупкой красой.
Их зимою накроет снегами,
Но они пробудятся весной.

Я стояла у берега моря,
Под ногами плескалась вода.
И она превратится зимою
В зазеркалье из чистого льда.

Я стояла под кро́ной берёзы,
Под зелёной цветущей кроно́й.
Опадёт вся листва, словно слёзы,
И покроется снегом зимой.

Я стояла под августским солнцем,
Я смотрела на летний пейзаж.
Чуть к природе зима прикоснётся,
Ей иной предоставит визаж.

Я приеду домой на праздник,
сожалея, что их так мало.
Был бы рад я закрасить в красный,
каждый день календарный уда́ло.

Не ценил я свободы в детстве,
не хотел оставаться дома.
И с ребятами по-соседству
мысль взрослеть нам была влекома.

Все считали, что будем сами
мы решать, что нам есть, что делать.
Но поймёшь только лишь с годами,
что взросление - гиблое дело.

Я сейчас не хочу быть взрослым,
в детстве было намного легче.
Не терзали меня вопросы,
не тревожили ско́рые встречи.

Календарные дни я закрашу,
В красный цвет, означающий праздник.
Но не в силах вернуть я пропажу,
Дней былых, полных разных приязней.

Ответьте, мне, пожалуйста. Что лучше?
Не знать определенья слова счастье,
И сторониться от него, как от ненастья,
И не давать себя согреть при лютой стуже.

Или познать его, хотя бы на мгновение.
Но потерять, буквально за секунду.
Сначала мысль, 'теперь счастливым буду',
А после - пуск. Идёт уничтожение.

Так что же лучше? Что, скажите, выбрать?
Незнание счастья - боль не принесёт.
Но если вдруг имелась где-то книга,
С названием 'Счастье'. Тонкий переплёт.

Страниц пустых не видно в этой книге,
Так что же делать? Взять и позабыть?
Подобно другу - страннику, кали́ке,
Несчастным, по течению уплыть?

Но быть счастливым, знать его значение,
Пусть временно, но жизнь свою любить.
Мне интересно очень ваше мнение,
Счастливым, лучше, быть или не быть?

Однажды я горела, очень долго.
Сгорали чувства, догорев дотла.
Горела я, ночами, днями.. только,
Сгореть я к сожалению не смогла.

Одно предательство другим сменилось.
И сердце говорили, дважды не разбить.
Но мне хотелось.. Даже как-то снилось,
Что я опять решилась полюбить.

И та любовь была совсем иною,
Горели чувства, правильным огнём.
Я снова соглашалась на безумства,
Но это был всего лишь мнимый сон.

И я сгорала дальше, но вживую.
Сгорала от уныния, от тоски.
Сама же шла в огонь, вперёд, вслепую,
Лишь оттого, что жить хотела по-людски.

Любить, как все, и знать, что я любима,
И думать, что кому-нибудь нужна..

И лишь осколки сердца, уловимо,
Напоминали, что я всё ещё одна.

Я каждый день встречаю тебя в метро,
Ты постоянно сидишь на том же месте.
Ты часто смотришь угрюмо в окно,
И мне что-то нравится в этом жесте.

И знаешь, сегодня я снова искала тебя,
Глазами блуждая по всем вагонам.
Взволнованно край рукавов теребя,
Задумалась, может сейчас ты дома?

Укутался в плед,
и читаешь какой-то роман,

Или смотришь в окно
своим взглядом угрюмым

А там, за окном, поднялся туман,
Сопровождающийся гулким шумом..

Гулким шумом дорог и потоков ветра,
Криком людей, что под дождь попали.
Знаешь, ищу тебя, в жёлтых гетрах,
В ярких таких, чтобы все узнали.

Фантасмаго́рия. Ты лишь моё виденье.
Несообразность, феерия, отчуждение.
Ты мой абсурд, нелепость, обман зрения,
Галлюцинация. Мой сон. Ты - привидение.

Зачем приходишь до сих пор в мой дом?
Зачем, скажи, являешься во снах.
И для чего гуляешь в тех местах,
В которых вспоминаю о былом?

Исчезни. С мыслей прочь моих уйди,
Твой образ слёзный мне в компанию не нужен.

И без тебя мой мир уже загружен,
Пойми, у нас с тобою разные пути.

Ты из другого мира, жизнь прожи́та,
Не должен видеть, слышать я тебя.
Но ты пришла ко мне, порог переступя.
Лишь, потому что мною не забыта.

Ты не уйдёшь, ты знаешь, что не сможешь.
Не специально ты покинула меня.
Всю мою жизнь теперь, себя коря,
Ты больше никогда меня не бросишь.

И вот уж много лет прошло с того момента,
А образ твой ещё блуждает пред глазами.

И та любовь былая, между нами,
Сквозь столько лет, всё так же, беззаветна.

И в России моей, окровавленной,
И в России победной и тленной,
И в России, в России восславленной,
Бьётся трепетное сердце вселенной.

Не нужна мне другая Родина,
Ни на что не сменю свою.
На картинах Рылова рисована,
Та Россия, какую люблю.

И в стихах про Россию описаны,
Все те чувства, что душу терзают.
Вся слезами и кровью пронизана,
И людскими сердцами пылает.

За окном уже давно весна,
А на сердце всё ещё лежат сугробы.
Вся природа пробудилась ото сна.
Только душу мучают ознобы.

Это первый мой апрель, где тебя нет.
Всюду слякоть, лужи появились.
Лишь вчера, казалось, мы кружились,
В белом танце, под парад планет.

За окном уже вот-вот июнь.
И весна промчалась незаметно.
На душе пока ещё бесцветно,
Но уже упал с неё валун.

И снега расстаяли, и знаешь,
Чуть немного времени пройдёт,
Ты из сердца потихоньку пропадаешь,
К сентябрю и вовсе пропадёшь.

За окном уже пришёл октябрь,
Золотая осень, красота.
Пусть ты не просил, но я признаюсь,
Я тобой переболела навсегда.

За окном зима, лежат сугробы.
А в душе моей цветёт сирень.
И уже её не мучают ознобы,
Как когда-то это было каждый день.

За окном уже давно весна,
И на сердце расцвели ромашки.
Вся природа пробудилась ото сна.
От другого теперь бегают мурашки.

Не запрещай мне тебя любить.
Ведь это так эгоистично,
Если я захочу, я смогу забыть.
Но ты же знаешь,
как сложно бросать привычки.

А ты продолжай не замечать меня,
Мне наблюдать за тобою так даже легче.
Пусть безразличие твоё подобно смерчу,
Я не смогу без тебя ни дня.

Мне кажется, это зависимость, не любовь.
И знаешь, я думала, что с ней справлюсь.
Но что-то меня заставляет вернуться вновь,
Вступая в неравный бой. Быть может, слабость?

На запотевшем морозном окне,
Ты рисуешь разбитое сердце.
Ты не можешь понять, куда деться,
Гонишь мысли свои в тишине.

Ты скрываешь всю боль за улыбкой.
Лишь когда остаёшься одна,
Ощущаешь себя мёртвой рыбкой,
Что вот-вот докоснётся до дна.

Ты ведь съешь всю себя изнутри.
Но об этом никто не узнает.
Продолжай, до костей дери,
Им без разницы, кто умирает.

Люди бросят лишь взгляд на окно,
И завидев разбитое сердце,
Им захочется кем-то согреться.
И любви пусть оно лишено́,
Им нет дела. Другим всё равно,
Что не сможет оно загореться.

Но когда-то.. когда-то оно,
Загорится всех ярче на свете.

Нам одиноко. Очень одиноко.
И кто бы рядом нас ни окружал,
И сколько бы не окружали, мало, много.
Нас одино́кость убивала наповал.

Бывали дни, когда всё шло наи́скось.
Нам не хотелось с кем-то говорить.
В эти моменты, одиноко становилось,
Казалось, что нас некому любить.

Казалось, что на сердце очень пусто,
И что оно потрескалось давно.
Кто-то всю душу изливал в искусство,
Кто-то считал, что так быть и должно.

А кто-то знает, он не одинокий.
И даже в самый ужасающий момент,
Даже когда весь мир к нему жестокий,
Он экстраверт. Открытый человек.

Словно звёзды в ночное небо,
Мы освещаем собою мир.
Мы пишем историю, в жанре э́пос.
Пишем поэмы, как когда-то Шекспир.

Мы строим свой путь и свои дороги,
Везде, где пройдём, мы оставим следы.
И каждый свой день мы ведём моноло́ги,
Мы ищем кого-то среди пустоты.

Мы ищем свободы, но нам одиноко,
Жалеем кого-то, но не можем помочь.
Мы верим в любовь, мы верим пророкам,
И в счастье поверить мы тоже не прочь.

Мы мир освещаем в ночи, словно звёзды,
Мы пишем поэмы, как когда-то Шекспир.
Поэмы о том, как нам в жизни непросто,
И сколько для счастья вложили мы сил.